О Своде древнейших источников

Е.А. Мельникова. Подводя первые итоги: К 45-летию издания Свода
«Древнейшие источники по истории Восточной Европы». 2012 год

«Россика» зарубежных источников начала привлекать внимание отечественных историков еще в XVII–XVIII вв. Впрочем, первые обращения к ней относятся к значительно более раннему времени – ко второй половине XI в., когда древнерусские летописцы познакомились с трудами Георгия Амартола и Иоанна Малалы, создали на их основе хронологическую канву древнейшей истории Руси и включили в свои компиляции фрагменты из трудов византийских писателей1. Их последователи в XV–XVI вв. существенно расширили круг зарубежных источников, обратившись к трудам польских историков, откуда они черпали информацию о древнейшей истории Руси2. Важность этих источников для освещения истории Восточной Европы того времени, когда на ее просторах складывались основные этносы, когда возникали первые государства, когда проникало и распространялось христианство, была осознана отечественными историками уже на заре исторической науки в России, в XVII в. К середине столетия в поле их зрения находились десятки иностранных произведений, в которых в разной форме содержалась информация о народах Восточной Европы, славянах, Руси. Иннокентий Гизель в «Синопсисе»3 и Андрей Лызлов в «Скифской истории»4 широко использовали свидетельства античных авторов о скифах, которых они отождествляли со славянами. Привлекались ими и некоторые свидетельства византийских писателей. В 1715 г. в труде А.И. Манкиева специально отмечалась важность привлечения зарубежных источников5. В 1726 г. Академия наук пригласила немецкого филолога и историка Г.З. Байера со специальной целью собрать и исследовать античные и средневековые источники по русской истории. Хотя его занятия завершились публикацией только ряда статей, они, во-первых, значительно расширили круг привлекаемых источников (так, Г.З. Байер впервые ввел в научный оборот скандинавские саги), а, во-вторых, заложили основы критического использования зарубежных источников в исторических целях6.
Со времени издания исторического труда В.Н. Татищева, опиравшегося наряду с древнерусскими на античные, византийские, западноевропейские, скандинавские памятники, комплексное привлечение разноязычных источников становится обычным для русских историков. Целенаправленный сбор и издание зарубежных источников осознаются теперь первоочередной задачей исторической науки. В 1760-е гг. A.JI. Шлёцер начал публиковать критический обзор сообщений некоторых византийских писателей (Феофана, Скилицы, Синкелла) «Опыт изучения русских древностей в свете известий греческих писателей», а в 1764 г. представил в Академию наук программу развития исторических исследований в России, одним из пунктов которой было studium monumentorum extrariorum, изучение иностранных источников, главным образом, хроник: польских, венгерских, византийских, немецких и др. начиная с Х в. Он обосновывал перспективность создания такого свода необходимостью использования древнейших иностранных свидетельств по истории Руси для сравнения и проверки летописных данных7. Результатом предложения А.Л. Шлёцера стала публикация выдержек из византийских источников, подготовленная И. Штриттером на латинском языке и практически сразу же переведенная на русский язык8. Значительно большее количество источников было привлечено в трехтомной публикации Я. Потоцкого, который собрал «Фрагменты исторические и географические о Скифии, Сарматии и славянах» из древнегреческих, римских, византийских, латиноязычных западноевропейских и славянских памятников9. Вместе с переводами на русский язык большого числа произведений античной литературы (Овидия, Юстина, Тацита, Сенеки, Боэция и др.) своды И. Штриттера и Я. Потоцкого создали фундаментальную базу зарубежных источников по ранней истории Восточной Европы и Древней Руси.
Методический и археографический уровень их публикаций, однако, был крайне низок – с современной точки зрения: он определялся общим состоянием источниковедения того времени. Доверие к сообщению источника (главным критерием достоверности служила древность текста), использование фрагментов без учета жанровых и других особенностей памятника, а также контекста конкретного сообщения, прямолинейность интерпретаций – все эти черты были свойственны в равной степени изучению и древнерусских, и зарубежных источников.
Интерес к зарубежной «Россике» резко возрос в середине – второй половине XIX в., когда появились первые научные своды региональных групп источников: античных (К. Гана, В.В. Латышева)10, арабских (А.Я. Гаркави, Б.А. Дорна)11, скандинавских (датского антиквария К. Равна, работавшего по заказу Российской имп. Академии наук)12. Хотя в подавляющем большинстве этих сводов комментарии отсутствовали, тем не менее, критическое издание текстов с переводами на русский (или, как в издании К. Равна, – на латинский) язык имело огромное значение. Историкам Древней Руси стали доступны новые комплексы восточных и скандинавских источников, ранее совсем или почти неизвестных, которые открывали доселе неизвестные страницы русской истории.
К началу XX в. историки-русисты получили в распоряжение обширный корпус сведений о древнейшей истории страны по византийским, арабским, немецким, скандинавским источникам. Это позволило приступить к всестороннему изучению содержащейся в них исторической информации, сопоставить ее с данными русских источников, приступить к воссозданию древнейшего периода отечественной истории на основе комплексной источниковой базы. Труды В.В. Латышева и М.И. Ростовцева в области антиковедения, В.Г. Васильевского – византиноведения, Ф.А. Брауна – скандинавистики, А.А. Куника, В.Р. Розена, В.Г. Тизенгаузена – востоковедения были посвящены сквозному анализу зарубежных известий о Восточной Европе и Древней Руси. Одновременно выявлялись характерные черты каждой из региональных традиций о Восточной Европе, устанавливались пути проникновения информации в тот или иной регион античного и средневекового мира, определялись особенности и степень достоверности содержащейся в них исторической информации. Широко обсуждалась историческая интерпретация как отдельных сообщений, так и комплексов сведений – региональных или посвященных одному событию или явлению. Именно в это время, в конце XIX – начале XX в., появляются исследования связей Восточной Европы и Руси со странами Востока и Запада, в значительной части основывавшихся на зарубежной информации13. Русь в них предстает европейской державой, имевшей тесные и разнообразные политические, экономические и культурные контакты с Византией, Германией, Польшей, Венгрией, скандинавскими странами.
Интенсивная разработка информации зарубежных источников, а также бурное развитие отечественного источниковедения в первые десятилетия XX в.14 выявили недостаточность существующих публикаций зарубежных источников. Изданные по различным принципам, с разноязычными переводами и зачастую без комментариев, публикации XIX в. уже не могли удовлетворять возросшие требования и источниковедческого, и исторического плана. Более того, были выявлены и новые источники.
Поэтому в 1910-х годах в Академии наук начал разрабатываться проект подготовки всеобъемлющего свода иностранных источников по отечественной истории. Он должен был включить разноязычные источники из всех основных регионов Европы и Переднего Востока. В обсуждении проекта принимали участие А.А. Шахматов, Ф.А. Браун, В.В. Латышев и др. Однако начало первой мировой войны и последовавшая революция сделали невозможным его осуществление.
Упадок классического образования в СССР поставил под угрозу саму идею создания свода зарубежных источников по истории Восточной Европы: ведь для подобного многотомного издания требуется большой коллектив высокопрофессиональных специалистов в области и филологии, и археографии, и источниковедения, и собственно истории. Тем не менее, необходимость в подобном своде становилась все острее, и в 1929 г. с новой инициативой выступила Историко-археографическая комиссия при АН СССР. На заседании группы академиков – историков, социологов и экономистов Отделения общественных наук АН СССР было «доложено мнение Археографической комиссии о желательности приступить к работе по подготовке к изданию памятников византийских, западноевропейских и арабских, имеющих отношение к древнейшей истории Руси»15. Особую активность проявляли востоковеды: еще в 1926 г. В.В. Бартольд прочитал доклад «Арабские известия о Руси IX–X вв.» по материалам написанной в 1918 г., но не опубликованной им статьи16. И.Ю. Крачковский подготовил и опубликовал план выпуска корпуса арабских источников17. В осуществление проекта включились Б.Д. Греков, С.А. Аннинский18, А.П. Ковалевский19, Е.А. Рыдзевская20, А.П. Ковалевский21. Но и это начинание, приведшее к изданию ряда источников и исследований, оказалось неосуществленным из-за начала Второй мировой войны и наступившей затем борьбы с космополитизмом, в условиях которой изучение зарубежных источников было негласно признано не только непродуктивным, но и вредным. И хотя в 1930-е – 1950-е годы их публикация и исследование не остановились полностью, масштабы работы с ними существенно сократились.

* * *
Изменение внутриполитической конъюнктуры позволило в 1960-е годы вернуться к проблеме зарубежных источников в истории Древней Руси. Академики Л.В.Черепнин и Б.А. Рыбаков активно поддержали инициативу тогда еще молодого, сорокалетнего доктора исторических наук В.Т. Пашуто, только что опубликовавшего монографию о внешней политике Древней Руси22, создания в Институте истории СССР АН СССР специального сектора для изучения домонгольской Руси и других народов и государств Восточной Европы в широком евразийском контексте и исследования и введения в научный оборот информации, содержащейся в иноязычных письменных источниках, об античных государствах Северного Причерноморья (этот аспект традиционно разрабатывался археологами-антиковедами), о восточных славянах, о Древней Руси и других народах и государствах Восточной Европы. Важнейшим результатом этой работы должно было стать, наряду с проблемными исследованиями, издание многотомного собрания зарубежных источников по истории Восточной Европы домонгольского времени. Тем самым в отечественной исторической науке начало формироваться новое направление, совмещавшее археографические, источниковедческие, исторические и историко-компаративистские исследования предыстории и ранней истории Восточной Европы.
Привлекательность предложенного В.Т. Пашуто проекта состояла как в острой научной потребности в расширении круга письменных источников по истории домонгольской Руси – возможности интерпретации древнерусских источников были в значительной степени исчерпаны, – так и в его политическом значении: впервые отечественная история должна была получить монументальный корпус новых, неизвестных ранее или изданных еще в XIX в. источников, подобный тем, которыми еще с XIX – первой половины XX в. обладали Германия, Польша, Венгрия и другие страны23. Ценность этого предложения В.Т. Пашуто оценил и Б.А. Рыбаков, в то время академик-секретарь Отделения исторических наук, который сумел придать начинанию организационные формы: в 1970 г. в рамках Института истории СССР был создан сектор «Древнейшие государства на территории СССР», который возглавил В.Т. Пашуто и главной задачей которого был сбор, изучение и публикация зарубежных источников по истории народов Восточной Европы. На протяжении первой половины 1970-х годов В.Т. Пашуто создал коллектив из филологов и историков антиковедов, востоковедов, византинистов, медиевистов, скандинавистов и славистов, а также историков-русистов, большая часть из которых целенаправленно готовилась к источниковедческой и археографической работе в области древней и средневековой истории Восточной Европы.
Одновременно в спорах и обсуждениях широчайшим кругом источниковедов и историков самых разных специальностей вырабатывались структура и состав планировавшегося Свода, который получил наименование «Древнейшие источники по истории народов СССР» (с 1993 г. выходит под названием «Древнейшие источники по истории Восточной Европы»)24. Тогда же составлялись и уточнялись списки источников, подлежащих публикации в Своде25.
Первоначально предполагалось издавать две серии Свода. Первая, зарубежная, должна была включать фрагменты, содержащие сведения о Восточной Европе (позднее было сочтено необходимым в некоторых случаях публиковать произведения целиком), разноязычных и разножанровых памятников из всех регионов античного и средневекового мира: от Сирии до Исландии и от Средней Азии до Англии. Структура серии основывалась на региональном принципе: выделялось несколько подсерий: античная, восточная, византийская, западноевропейская и скандинавская. Каждый том должен был быть посвящен одному источнику или группе однотипных (одножанровых) источников. Позднее было признано целесообразным издание и «проблемных» выпусков Свода, в которых группировались разнохарактерные источники, освещавшие какое-либо крупное явление в истории Руси26. Прообразом этой серии стала публикация восточных источников, подготовленная А.П. Новосельцевым27. Другая серия должна была быть посвящена малоизученным или не имевшим комментированных изданий древнерусским памятникам, в первую очередь, правовым. Однако организовать работу над этой серией оказалось затруднительным, и Я.Н. Щапов подготовил несколько публикаций правовых источников, которые были изданы вне Свода28.
Принципы издания Свода явились одним из главных предметов обсуждений. Был учтен опыт как классических корпусов источников (типа «Monumenta Germaniae historica» и др.), так и новейших критических публикаций отдельных памятников или их групп в нашей стране29 и за рубежом. Избранные принципы издания являлись в определенной степени максималистскими и требовали огромного труда. Публикации источника или группы источников должна была предшествовать исследовательская работа: предусматривалось полномасштабное источниковедческое изучение памятника, его исторического и культурного контекста, особенностей воплощения в нем исторической информации вообще и информации о Восточной Европе в частности. Публикацию оригинального текста (целиком или во фрагментах) предполагалось осуществлять по лучшему его современному изданию, при возможности производить издание или сличение текста по рукописям (что, естественно, было идеальным, но мало выполнимым требованием в советское время). Перевод на русский язык, являющийся одновременно и интерпретацией текста, предполагал точность и адекватность (так, например, было сочтено недопустимым «прояснение» в переводе темных мест), максимально точное отражение особенностей терминологии и ономастики (поэтому часто применяется транслитерация названий), сохранение – по возможности – стилистических особенностей произведения. Тексту было решено предпосылать исследовательскую вводную статью, прежде всего, источниковедческого характера и сопровождать его обширным комментарием, включающим текстологический, источниковедческий, лингвистический, исторический (реальный, историко-географический и терминологический) разделы. Хронология публикуемых памятников была определена в рамках от момента, когда Восточная Европа попадает на страницы письменных текстов, т.е. с античного времени, и до конца XIII в.30.
Еще продолжались обсуждения структуры и состава Свода, когда началась работа над его первыми томами, и в 1977 г. идея Свода начала воплощаться в жизнь: вышел в свет первый том (Мельникова Е.А. 1977)31 под общей редакцией В.Т. Пашуто и Я.Н. Щапова (с 1985 г. свод издается под общей редакцией B.JI. Янина, заместитель ответственного редактора – Е.А. Мельникова).

* * *
С тех пор прошло 45 лет. Ушли из жизни «отцы-основатели» Свода В.Т. Пашуто, А.П. Новосельцев и Я.Н. Щапов, но тома Свода продолжают готовиться и выходить в свет.
Опубликованные к настоящему времени 26 томов красноречиво свидетельствуют о плодотворности начинания В.Т. Пашуто. Каждый том приносит новую информацию либо критически переосмысляет, уточняет и дополняет данные уже известных источников, происходящих из всех регионов Европы и Ближнего Востока.
Взаимоотношения античных колоний в Причерноморье с «варварскими» народами освещаются в шести выпусках Свода, включивших различные по типу, характеру и времени происхождения источники. Греческие колонисты в Северном Причерноморье первыми пришли в соприкосновение с обитателями южнорусских степей и уже в древнейших письменных памятниках – поэмах Гомера – возникает образ Северного Причерноморья и населяющих его народов. Фантастические, окрашенные мифологическими представлениями предания постепенно сменяются достоверной информацией, объем которой неуклонно возрастает. Первый подробный и основанный на свидетельствах очевидцев обзор восточноевропейских народов – «Скифский логос» и другие фрагменты «Истории» Геродота составил один из первых томов Свода (Доватур А.И. и др. 1982). Впечатления римлянина от «северных варваров», отразившиеся в поэтических сочинениях Овидия, сосланного императором Августом в причерноморские Томы, вошли в следующий том Свода (Подосинов А.В. 1985). Опубликованы военные трактаты римского государственного деятеля, историка и географа Флавия Арриана, описывающие тактику войны с аланами и другими кавказскими народами – эти тактические приемы были проверены Аррианом, правителем Каппадокии, на собственном опыте (Перевалов С.М. 2010). Специфическую группу источников составляют памятники эпиграфики, имеющие важное значение для изучения истории античных городов Причерноморья, в том числе латиноязычные тексты из Херсонеса Таврического (Соломоник Э.И. 1983)
Особое внимание почти во всех региональных подсериях Свода, в том числе античном, уделяется месту Восточной Европы в соответствующих «образах мира» – географических описаниях Земли, которые и в античности, и в Средневековье, включали и этнографические, и исторические представления. Памятники, отражающие географические взгляды позднеримского времени и описывающие Северное Причерноморье, изданы в двух томах, включающих тексты, восходящие к римской картографической традиции (Подосинов А.В. 2002), и фрагменты сочинений Плиния Старшего и Помпония Мелы (Подосинов А.В., Скржинская М.В. 2011). Эти два, дополняющие друг друга тома позволяют надежно воссоздать знания о Северном Причерноморье в Римской империи в I в. н.э. (тексты, основанные на так называемой «Карте Агриппы») и их рецепцию в Западной Европе вплоть до XII–XIII вв., когда была создана Певтингерова Таблица. Значительная часть текстов, как, например, «Космография» Псевдо-Этика, «Космография» Равенского анонима и др., впервые были опубликованы с переводом на русский язык и обширным комментарием.
Начиная с V–VI вв. лицом к лицу с переселявшимися на Балканский полуостров славянскими племенами оказались византийцы32. Еще несколько столетий спустя Византии начали угрожать набеги «северных варваров» – росов, и на дальних рубежах империи окрепло мощное государство, Древняя Русь, которое поддерживало с империей ромеев самые тесные военно-политические и – особенно – конфессиональные связи. Опасность, исходившая от росов в IX–X вв., заставила византийских писателей и государственных деятелей пристально следить за ними и разрабатывать методы борьбы с новой угрозой: «[Знай], – писал в середине Х в. византийский император Константин VII Багрянородный своему сыну, – что и у царственного сего града ромеев, если росы не находятся в мире с пачинакитами (печенегами. – Е.М.), они появиться не могут ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко… побеждают и устраивают резню»33. Трактат «Об управлении империей» Константина, содержащий подробное описание плаваний росов в Византию и их «сурового образа жизни» составил один из трех «византийских» выпусков Свода (Константин 1989, 1991)34. Это было первое комментированное издание на русском языке важнейшего для ранней истории Руси источника, освещавшего социальную структуру и политическую организацию общества, системы управления, сбора податей и т.п.
Второй «византийский» выпуск Свода был посвящен сообщениям о народах юга Восточной Европы в «Хронографии» Феофана и «Бревиарии» Никифора – единственных византийских источниках VIII – начала IX в., освещающих этнополитическую ситуацию в Северном и Восточном Причерноморье (Чичуров И.С. 1980). Третий выпуск включает фрагменты «Истории» византийского историка XII в. Иоанна Киннама, отразившего русско-византийские отношения того времени, когда Русь уже сложилась как государственное образование и стала одной из ведущих держав средневекового мира (Бибиков М.В. 1997)35. Важной особенностью этого выпуска было то, что текст этого сочинения был впервые издан по древнейшему греческому списку памятника.
По мере укрепления Древнерусского государства все большее число народов вступает с ним в разнообразные контакты, торговые, военные, политические, конфессиональные. И чем интенсивнее становились эти контакты, тем больше информации о Руси проникало на страницы хроник и анналов, писем и документов, географических сочинений и литературных произведений, тем шире был круг стран и народов, а соответственно и письменных традиций, в которых отражены сведения о Руси. В IX в. к античным и византийским источникам присоединяются арабская историко-географическая литература, а также латиноязычные памятники из Восточно-Франкского королевства (позднее – Германии).
Интенсивные торговые связи, установившиеся с начала IX в. между как оседавшими в Восточной Европе, так и приходившими с севера скандинавами и арабским миром, отразились в живом интересе к ним восточных писателей. В многочисленных сочинениях исторического и географического характера (описания Земли, записки путешественников и т.п.) освещаются социально-политическое устройство, быт, культура народов Восточной Европы, прежде всего русов и славян. В трех томах Свода представлены эксцерпты из географических трудов арабских писателей X–XIV вв. (Калинина Т.М. 1988, Коновалова И.Г. 2006, 2009). Наряду с накоплением новой информации, арабская географическая литература обнаруживает глубокую традиционность: писатели XII–XIV в. не только опираются на труды своих предшественников, но и прямо воспроизводят (с минимальными изменениями) устойчивые описания, восходящие к несохранившимся произведениям IX в.: таковы рассказы об острове русов, о трех видах русов и др. Но в этих рассказах, равно как и других произведениях восточных писателей36 содержится древнейшая характеристика восточнославянского общества IX – первой половины X в. – того самого периода, когда русь становилась Русью, когда происходил процесс консолидации нескольких предгосударственных образований в Восточной Европе с различной социально-политической структурой и экономикой. В совокупности с данными древнерусских и других зарубежных источников они дают основание для реконструкции восточнославянского общества накануне образования Древнерусского государства и в самый ранний период его существования.
На Западе Европы с русами познакомились примерно в то же время, что и на арабском Востоке, но первые свидетельства этого знакомства восходят к более раннему времени, нежели арабские – к 839 г., когда посольство от «кагана» росов, оказавшихся на деле свеонами (свеями), к императору Феофилу пришло в Ингельгейм и было задержано Людовиком Благочестивым. В этом сообщении впервые засвидетельствован этноним рос.
Западно- и центральноевропейские источники опубликованы в четырех выпусках свода. Тексты английского происхождения, начиная с рассказа норвежца Отара о его плаваниях в Бьярмию и вплоть до географических описаний Восточной Европы и Прибалтики XIII в., составили один из томов (Матузова В.И. 1979). Значительная часть источников впервые вводилась в контекст истории Руси и свидетельствовала о знакомстве и контактах с ней далекой Англии.
В томе Свода, охватившем немецкие латиноязычные источники с IX по XIII в., собраны ценнейшие сведения о связях Руси с Западной Европой и о политической истории древнерусских княжеств (Назаренко А.В.). Значительное количество немецких источников было впервые переведено на русский язык и введено в контекст древнерусской истории. Наряду с детализацией хорошо известных связей Руси с Польшей и Германией, опубликованные в этом томе источники дали возможность выявить новые устойчивые направления контактов, обнаружить системность и последовательность во внешней политике Древнерусского государства уже в X в., в том числе с Германией. Формирование «западного» торгового пути, развитие русско-немецкой торговли, политические союзы и альянсы, закрепляемые в браках между русскими княжескими семьями и германскими правителями, обращение к германской (римской) церкви – таковы основные проявления этих связей. Они занимали существенное место в экономике и культуре Древней Руси. Но особенно важна была их роль в сложных взаимоотношениях Руси и Польши, Руси и Византии. Древнерусские князья уже в X в. обращались к Германии как к естественному союзнику в борьбе с Польшей и как к силе, способной уравновесить давление со стороны Византии. Использование польско-германских и германо-византийских противоречий было чрезвычайно выгодно для Руси и позволяло ей успешно отстаивать свои позиции на международной арене.
Новые материалы о деятельности крестоносцев в Восточной Прибалтике и отношениях Тевтонского ордена с русскими княжествами Северо-Запада содержит издание фрагментов орденских хроник, папских булл и других источников (Матузова В.И., Назарова Е.Л. 2002).
Наконец, в еще одном томе опубликованы средневековые (до конца XIII в.) карты, на которых представлена Восточная Европа, – этот вид источников исследован в восточноевропейском контексте впервые (Чекин Л.С. 1999)37. Публикация карт в этом томе Свода основывалась на новом для всей международной традиции издания карт принципе: легенды на картах выносились в отдельный текст (с переводом на русский язык), что позволяло обстоятельно исследовать содержащуюся информацию, проследить ее накопление и выявить источники поступления новых сведений о Руси в Западную Европу38. Особую ценность представляют «монастырские» карты XIII в. – Эбсторфская и Херефордская, отразившие обширную актуальную информацию, почерпнутую во время монгольского нашествия в Западную Европу и из сообщений путешественников и торговцев, посещавших Древнюю Русь после него.
Исследование западнославянских источников завершилось публикацией полного корпуса польских латиноязычных памятников (Щавелева Н.И. 1990)39 и фрагментов «Истории» Яна Длугоша, касающихся ранней истории Руси (Щавелева Н.И. 2004).
С рубежа X–XI вв. особую ценность для освещения социально-политической истории Древней Руси приобретают скандинавские источники. С самого начала распространения письменности в Скандинавии, с XI в., восточноевропейские сюжеты и темы насыщают памятники древнескандинавской литературы. Сообщения исландских королевских саг (наименее беллетризированного вида саговой литературы) и других древнескандинавских источников проливают свет на территориально-политическую структуру Новгородской земли и место в ней Ладоги, административную и фискальную системы. Многочисленные генеалогические сведения немецких, французских и скандинавских источников (о зарубежных браках русских князей и княгинь) в значительной степени восполняют данные русских летописей. Именно по зарубежным источникам восполняются матримониальные – а, соответственно и политические – связи Ярослава Мудрого. Один из его сыновей, Изяслав, был женат на сестре польского князя Казимира I (ок. 1038-1058 гг.); другой, Всеволод, – на византийской принцессе, родственнице (дочери?) императора Константина IX Мономаха (1042–1055 гг.); три дочери, Елизавета, Анастасия (?) и Анна, были выданы замуж за королей: норвежского Харальда Сурового Правителя (1046–1066 гг.), венгерского Андрея I (1046—1060 гг.) и французского Генриха I (1031–1060 гг.) соответственно. Вероятно, и старший сын Ярослава (от первого брака) Илья был женат на сестре датского (с 1018/1019 г.) и английского (с 1016 г.) короля Кнута Великого (ум. в 1035 г.). В русле брачной политики Ярослава Мудрого находились и матримониальные связи через его сестер, одна из которых была выдана им замуж за польского короля Казимира I, а другая, возможно, за маркграфа Саксонской северной марки Бернхарда. В древнерусских же источниках есть сведения только о супруге Всеволода и родстве Ярослава с Казимиром. Брачная политика Ярослава не только свидетельствует о широких международных связях и активной внешней политике Руси, но и помогают установить родственные отношения (в частности, порядок рождения сыновей, их происхождение от различных браков) в княжеских семьях и тем самым проливают свет на механизмы междукняжеских отношений в период раздробленности.
Источникам, происходящим из стран Северной Европы, посвящены восемь томов Свода. Древнейшие и особо ценные своей одновременностью событиям скандинавские (в большинстве своем шведские) рунические надписи составили первый том Свода (Мельникова Е.А. 1977). Он не только ввел в науку значительный комплекс сведений о русско-скандинавских связях XI в., но и привлек внимание археологов к надписям, выполненным руническим письмом, на предметах, находимых на территории Древней Руси. Значительное количество новых находок (амулетов, граффити на арабских монетах и др.) потребовало нового издания, в котором основное место заняли рунические надписи из Восточной Европы (Мельникова Е.А. 2001).
Как и в издании источников из других регионов, особое внимание было уделено исследованию места Древней Руси и народов Восточной Европы в «ойкумене викингов», отразившейся, наряду с сагами, в специализированных географических трактатах (Мельникова Е.А. 1986). Общие описания земли, равно как и разнообразные заметки географического содержания были впервые выделены из состава сборников и опубликованы как самостоятельные произведения, а также исследованы в своей совокупности. Несмотря на широкое обращение авторов трактатов к латиноязычной географической традиции, описания Восточной Европы восходят к эпохе викингов, несравненно обширнее и подробнее, нежели описания других регионов Европе (кроме самой Скандинавии) и отражают непосредственное и близкое знакомство с ней.
Издание сообщений исландских саг потребовало разработки особых методов в силу специфики этого вида текстов. Королевские саги, которые можно рассматривать как особую форму историописания, сохранились в многочисленных и порой сильно различающихся редакциях. Различным образом может в них быть представлено одно и то же сообщение о Восточной Европе. Поэтому при сохранении общей структуры свода фрагменты каждой саги издавались по всем ее редакциям и комментировался не только каждый конкретный текст, но и – отдельно – каждое сообщение (условно названное мотивом). Это позволяло сопоставить варианты сообщения, установить степень их достоверности или недостоверности, установить источники информации (Джаксон Т.Н. 1993, 1994, 2000). Иной жанровый характер носят «саги о викингах», восходящие к устной традиции о деяниях скандинавов эпохи викингов, в том числе в Восточной Европе. Однако длительное бытование этих повествований в устной форме и развлекательный характер этого вида саг привели к тому, что реальные события преобразились в них в обобщенные устойчивые мотивы. Обращение к фрагментам таких саг искажает характер сообщения: оно может выглядеть достоверной информацией о некоем событии, тогда как в действительности является топосом. Поэтому саги этого вида издаются в Своде целиком, а не во фрагментах, тем более что они никогда ранее не переводились на русский язык (Глазырина Г.В. 1996, 2002). Однако при малой достоверности конкретных сообщений, эти саги являются чрезвычайно ценным источником – они воплощают устойчивые представления о Восточной Европе, сложившиеся в скандинавском обществе в эпоху викингов – в виде конкретных сюжетов – и существовавших в XIII–XIV вв. – в интерпретации этих сюжетов.
За годы своего существования Свод создал прочную и обширную источниковую основу, существенно дополняющую и расширяющую данные русских источников. Исследуемые в своей совокупности и в сопоставлении с сообщениями источников отечественных зарубежные источники освещают кардинальные вопросы ранней истории Руси и помогают воссоздать более или менее последовательную картину зарождения, становления и развития Древнерусского государства. Широкий хронологический диапазон дал возможность проследить этнокультурные и социально-политические процессы в их непрерывном единстве и последовательности.

* * *
Как видим, за прошедшие годы было издано немало источников; некоторые их комплексы, например польские хроники, скандинавские рунические надписи, королевские саги, античная картографическая традиция и средневековые карты, опубликованы полностью. Однако немало источников, особенно античных и византийских, все еще ждущих изучения и публикации в Своде. Поэтому академическое издание было дополнено сначала коллективным трудом, включившим характеристику всех основных видов и групп зарубежных источников по истории Древней Руси и обобщившим содержащуюся в них информацию40. Эта книга, оформленная в виде учебного пособия, суммировала многолетние изыскания коллектива и выдержала несколько переизданий. Она показала все разнообразие и изобилие сведений о народах и государствах Восточной Европы в зарубежных источниках и продемонстрировала острую потребность в срочном издании как уже опубликованных в Своде, так и – особенно – еще не вошедших в его тома источников. Эта задача была решена в последние годы выпуском пятитомного собрания текстов под общим названием «Древняя Русь в свете зарубежных источников»41. Сохраняя региональную структуру Свода (каждый том посвящен источникам, происходящим из одного из регионов античного и средневекового миров), это издание несколько упрощает археографические принципы Свода: так, фрагменты текстов публикуются только в переводе на русский язык, пространный исследовательский комментарий заменен более или менее краткими примечаниями, вводные преамбулы содержат важнейшие справочные сведения об авторе, источнике или группе источников, но не развернутое их исследование. Тем не менее, ценность этого издания, наряду с введением в науку значительного числа новых материалов (особенно западноевропейских), заключается в комплексном охвате всех групп источников каждого из регионов. В противоположность томам Свода, изолированно исследующим один или группу однотипных источников, совокупная публикация всех важнейших источников одного региона имеет свои преимущества. Она показывает степень распространенности информации о Древней Руси и Восточной Европе в данном регионе, эволюцию объема, содержания и характера этой информации, жанровый состав источников указывает на преимущественный интерес к ней в определенных кругах общества и т.д. Это издание открывает и новые перспективы для восстановления тех представлений о Древней Руси и народах Восточной Европы, которые формировались в том или ином регионе, и их динамику – от впечатлений от первых контактов до устойчивых стереотипов XII–XIII вв.

Примечания

  1. См.: Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси. М., 1903; Мещерский Н.А. Искусство перевода Киевской Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. XV. С. 54–72; Он же. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI–XV вв. // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. XX. С. 198–206; Лихачев Д.С. Переводная литература в развитии литературы домонгольской Руси // Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д.С. Лихачева и др. СПб., 1999.Т. 2: XI–XII века. С. 5–19.515
  2. На этой основе возникла, например, теория о происхождении династии Рюриковичей от императора Августа, впервые изложенная в начале XVI в. в «Послании» митрополита Спиридона и подробно разработанная в «Сказании о князьях Владимирских» (Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских, М.; Л., 1955). См.: Петрухин В.Я. Легенда о призвании варягов в средневековой книжности и дипломатии // Норна у источника судьбы. Сб. ст. в честь Е.А. Мельниковой / Под ред. Т.Н. Джаксон и др. М., 2001. С. 297–303.
  3. Синопсис или Краткое собрание от различных летописцев, о начале славяноросийскаго народа, и первоначалных всея России первейшаго самодержца Владимира и о наследниках благочестивыя державы его Росийския, даже до пресветлаго и благочтиваго государя нашего царя, и вел. князя Феодора Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца. … По благословению … Иннокентия Гизиеля … архимандрита тояжде святыя лавры, изображенное типом. Киев: тип. Лавры, 1680. Переиздание: Гизель И. Мечта о русском единстве (Киевский синопсис. 1684) / Изд. И.Ю. Сапожниковой и О.Я. Сапожникова. М., 2006.
  4. Завершена в 1692 г., опубликована впервые Н.И. Новиковым в 1776 и 1787 гг. Научное издание см.: Лызлов А. Скифская история / Подг. текста, коммент. А.П. Богданова, отв. ред. Е.В. Чистякова. М.: Наука, 1990.
  5. Написано в 1715 г., впервые опубликовано Г.Ф. Миллером, приписавшим авторство князю А.Я. Хилкову: Ядро российской истории, сочиненное ближним стольником и бывшим в Швеции резидентом, князь Андреем Яковлевичем Хилковым… Иждивением книгопродавца и университетскаго переплетчика Христиана Ридигера. М., 1770.
  6. См.: Bayer G.S.De origine et priscis sedibus Scytharum // Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. 1726. Т. I. P. 367–377); Idem. De Scythiae situ, qualis fuit sub aetate Herodoti // Ibid. P. 378–400; Idem. De Cimmerus // Ibid. 1727. T. II. P. 367–378); Idem. De Varagis // Ibid. 1729. T. IV. P. 276–310 (пер. на русск. яз. П.З. Кондратовича: Сочинение о варягах автора Феофила Сигефра Беэра, бывшего профессора Восточной истории и восточных языков при Императорской Академии наук. СПб., 1767); Idem. De Russorum prima expeditione Constantinopolitana» // Ibid. 1738. T. VI. P. 365–394); Idem. Origines russicae // Ibid. 1736. T. VIII); Idem. Geographia Russiae … ex Constantino Рorphyrogenneta // Ibid. 1737. T. IX. P. 367–424; Idem. Geographia Russiae ex scriptoribus septentrionalibus // Ibid. 1738. T. X. P. 371–419; Idem. De Hyperboreis // Ibid. 1239. T. XI. P. 330–348.
  7. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII – первая половина XIX в.). М., 1985. С. 38.
  8. Memoriae populorum olim ad Danubium, Pontum Euxinum, Paludem Maeotidem, Caucasum, Mare Caspium, et inde magis ad Septentriones in colentium e scriptoribus historiae Byzantinae erutae et digestae ab I. G. Strittеro. СПб. 1771–1779. T. 1– 4. Извлечения из этого собрания были переведены на немецкий язык; с этого издания был осуществлен их перевод на русский язык: Штриттер И. Известия византийских историков, объясняющие историю Российскую древних времен и переселения народов / Пер.Василия Светова.СПб., 1771–1775. Кн. 1–4.
  9. Potocki J. Fragments historiques et geographiques sur la Scythie, la Sarmatie et le Slaves. P., 1795.
  10. Ган К. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе. Тифлис, 1884–1890. Ч. 1–2; Латышев В.В. Scithica et Caucasica. Известия древних писателей, греческих и латинских, о Скифии и Кавказе. СПб., 1893—1906. Т. 1–2. Переиздание: Латышев В.В. Известия древних писателей, греческих и латинских, о Скифии и Кавказе. 1947–1949 гг. / Подг. А.В. Мишулиным // Вестник древней истории. 1947–1949.
  11. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870); Он же. Сказания еврейских писателей о хазарах и Хазарском царстве. СПб., 1874; Дорн Б.А. О походах древних русских в Табаристан с дополнительными сведениями о других набегах их на побережье Каспийского моря». СПб., 1875.
  12. Rafn C.C. Antiquites russes d’après les monuments historiques des Islandais et des anciens Scandinaves. Copenhague, 1850–1852. T. 1–2.
  13. См., например: Braun F. Das historische Russland im nordischen Schrifttum des X.–XIV. Jahrhunderts // Festschrift für Eugen Mogk zum 70. Geburtstag. Halle a. S., 1924. S. 150–196.
  14. См. труды А.А. Шахматова, А.С. Лаппо-Данилевского и мн. др.
  15. Пашуто В.Т., Рыбаков Б.А. О Корпусе древнейших источников по истории народов СССР (Материалы к обсуждению). М., 1974. С. 4.
  16. Умняков И.И. Аннотированная библиография трудов академика В.В. Бартольда. М., 1976. С. 144. Статья была позднее подготовлена к печати А.П. Ковалевским и опубликована в журнале «Советское востоковедение». 1940. Т. 1. С. 15–50. См. также: Бартольд В.В. Арабские известия о русах // Бартольд В.В. Сочинения. М., 1963. Т. II, ч. 1. С. 810–858.
  17. Крачковский И.Ю. О подготовке свода арабских источников для истории Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии // Зап. Ин-та востоковедения АН СССР. Л., 1932. № 1. С. 55–62; Он же. Арабистика и история народов СССР // Вестник АН СССР. 1938. № 5. С. 52–61.
  18. «Хроника Ливонии» Генриха Латвийского / Введение, перевод и комментарии С.А. Аннинского. М.; Л., 2-е изд. 1938
  19. Путешествие ибн Фадлана на Волгу / Под ред. И.Ю. Крачковского. М.; Л., 1939 (перевод и комментарии были подготовлены А.П. Ковалевским, но поскольку он был арестован, его имя в этом издании не упоминалось. Лишь в 1956 г. «Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу» была издана с именем А.П. Ковалевского на титуле).
  20. «Россика» скандинавских саг, подготовленная Е.А. Рыдзевской, была опубликована много лет спустя после ее смерти в блокадном Ленинграде И.П. Шаскольским и М.Б. Свердловым: Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Х–XIII века. (Древнейшие государства на территории СССР). М., 1978. Ее выписки из скандинавских источников других видов хранятся в архиве ИИМК РАН
  21. Заходер Б.Н. Изучение в Советском Союзе восточных источников по истории стран Восточной и Центральной Европы // Советское востоковедение. 1958. № 1. С. 107–113.
  22. Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
  23. Прежде всего, такие многосерийные издания, как Monumenta Germaniae historica. Hannoverae, 1819 , Monumenta Poloniae historica. Lwów, 1864–1893, Monumenta Hungariae historica. Pest, 1857–1906.
  24. Пашуто В.Т., Рыбаков Б.А. О корпусе древнейших источников; Они же. Корпус древнейших источников; Корпус древнейших источников по истории народов СССР Материалы совещание археографов-медиевистов РСФСР / Под ред. В.Т. Пашуто и Я.Н. Щапова. М., 1973; Пашуто В.Т. Подготовка к изданию Корпуса древнейших источников по истории народов СССР // История СССР. 1976. № 1. С. 223–226.
  25. Древнейшие источники по истории народов СССР. Тематика и состав выпусков по Европейскому региону (Материалы для обсуждения) / Под ред. В.Т. Пашуто и Я.Н.Щапова. М., 1976. Вып. 1; М., 1980. Вып. 2.
  26. Такой выпуск был посвящен истории взаимоотношений русских княжеств с крестоносцами (см. в конце статьи список изданных томов Свода: Матузова В.И., Назарова Е.Л. 2002).
  27. Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965 (переизд.: Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 год. М., 2000. С. 264–323).
  28. Древнерусские княжеские уставы. XI–XV вв. / Сост. Я.Н. Щапов. М., 1976; Бенешевич В.Н. Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкований / Под ред. Я.Н. Щапова. София, 1987. Т. 2.
  29. Например, такого фундаментального издания как: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica / Вступ. ст., пер., комментарий Е.Ч. Скржинской. М., 1960.
  30. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Чичуров И.С., Щапов Я.Н. Итоги и задачи изучения древнейших государств нашей страны // История СССР. 1974. № 2. С. 71–93.
  31. Второе издание с включением большого числа восточноевропейских находок вышло в 2001 г.
  32. Ранние, до IX в. сообщения о славянах см.: Свод древнейших письменных известий о славянах М., 1991. Т. I / Под ред. Л.А. Гиндина, Г.Г. Литаврина.; 1995. Т. II / Под ред. Г.Г. Литаврина.
  33. Список, № 11. С. 38/39.
  34. Готовится к печати второе, исправленное и сильно расширенное издание труда Константина.
  35. По принципам Свода был издан комплекс византийских источников, освещавших «первое крещение руси» – принятие христианства группой росов совершивших (под предводительством Аскольда и Дира ?) нападение на Константинополь в 860 г.: Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 год. М., 2003. С. 5–172.
  36. См. переводы на русский язык фрагментов из сочинений арабских историков и других писателей в: Новосельцев А.П. Восточные источники.
  37. Исследование Б.А. Рыбакова охватывало карты XV в. и позднее: Рыбаков Б.А. Русские карты Московии XV – начала XVI века М., 1974.
  38. Аналогичным образом были опубликованы скандинавские карты (см.: Мельникова Е.А. 1986).
  39. К этом тому примыкает отдельное издание «Великопольской хроники»: «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI–XIII вв. / Перевод Л.М. Поповой, вступ. ст. и коммент. Н.И. Щавелевой под ред. В.Л. Янина. М., 1987.
  40. Древняя Русь в свете зарубежных источников. Учебное пособие / Под ред. Е.А. Мельниковой. М.: «Логос», 1999, 2002, 2003.
  41. Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия / Под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой, А.В. Подосинова. М., 2009–2010. Т. I–V.